Замечательный человек Сергей Бендер (да, это настоящая фамилия) долго и кропотливо собирал информацию о московских местах в книге Ильфа и Петрова «12 стульев».
Подбирал старые фотографии, ходил по квартирам и учреждениям и отснял сделал сопоставительную фотоподборку, как эти места выглядели во времена Ильфа и Петрова и как сейчас.
Выкладываем фотографии с небольшими комментариями и цитатами из оригинального текста.
Цитаты и фотографии приведены в хронологическом порядке появления в тексте книги.
Это была Москва. Это был Рязанский вокзал – самый свежий и новый из всех московских вокзалов.
[Ныне – Казанский. Строительство этого вокзала, начатое в 1914 году по проекту А. В. Щусева, в основном завершилось к 1926 году]
Ни на одном из восьми остальных московских вокзалов нет таких обширных и высоких зал, как на Рязанском. Весь Ярославский вокзал, с его псевдорусскими гребешками и геральдическими курочками, легко может поместиться в его большом зале для ожидания.
Московские вокзалы – ворота города. Ежедневно эти ворота впускают и выпускают тридцать тысяч пассажиров. Через Александровский вокзал [ныне Белорусский] входит в Москву иностранец на каучуковых подошвах, в костюме для гольфа – шаровары и толстые шерстяные чулки наружу. С Курского попадает в Москву кавказец в коричневой бараньей шапке с вентиляционными дырочками и рослый волгарь в пеньковой бороде. С Октябрьского [ныне Ленинградский вокзал] выскакивает полуответственный работник с портфелем из дивной свиной кожи. Он приехал из Ленинграда по делам увязки, согласования и конкретного охвата. Представители Киева и Одессы проникают в столицу через Брянский вокзал.
Из Саратова, Аткарска, Тамбова, Ртищева и Козлова в Москву приезжают с Павелецкого вокзала. Самое незначительное число людей прибывает в Москву через Савеловский вокзал. Это – башмачники из Талдома, жители города Дмитрова, рабочие Яхромской мануфактуры или унылый дачник, живущий зимою и летом на станции Хлебниково. Ехать здесь в Москву недолго. Самое большое расстояние по этой линии – сто тридцать верст. Но с Ярославского вокзала попадают в столицу люди, приехавшие из Владивостока, Хабаровска и Читы – из городов дальних и больших.
Самые диковинные пассажиры – на Рязанском вокзале
[Казанский]. Это узбеки в белых кисейных чалмах и цветочных халатах, краснобородые таджики, туркмены, хивинцы и бухарцы, над республиками которых сияет вечное солнце.
Концессионеры с трудом пробились к выходу и очутились на Каланчевской площади. Справа от них были геральдические курочки Ярославского вокзала. Прямо против них – тускло поблескивал Октябрьский вокзал, выкрашенный масляной краской в два цвета. Часы на нем показывали пять минут одиннадцатого. На часах Ярославского вокзала было ровно десять. А посмотрев на темно синий, украшенный знаками зодиака, циферблат Рязанского вокзала, путешественники заметили, что часы показывали без пяти десять.
– Очень удобно для свиданий! – сказал Остап. – Всегда есть десять минут форы.
…путники через Воздвиженку выехали на Арбатскую площадь
, проехали по Пречистенскому бульвару и, свернув направо, очутились на Сивцевом Вражке.
– Направо, к подъезду, – сказал Остап. – Вылезайте, Конрад Карлович, приехали!
– Что это за дом? – спросил Ипполит Матвеевич.
Остап посмотрел на розовый домик с мезонином и ответил:
– Общежитие студентов химиков, имени монаха Бертольда Шварца.
– Неужели монаха?
– Ну, пошутил, пошутил. Имени товарища Семашко.
Как и полагается рядовому студенческому общежитию в Москве, общежитие студентов химиков давно уже было заселено людьми, имеющими к химии довольно отдаленное отношение.
Современный вид Сивцева Вражка
После недолгих уговоров Ипполит Матвеевич повез Лизу в образцовую столовую МСПО
[Московский союз потребительских обществ
] «Прагу» – лучшее место в Москве, как говорил ему Бендер.
Лучшее место в Москве поразило Лизу обилием зеркал, света и цветочных горшков. Лизе это было простительно – она никогда еще не посещала больших образцово показательных ресторанов. Но зеркальный зал совсем неожиданно поразил и Ипполита Матвеевича. От отстал, забыл ресторанный уклад. Теперь ему было положительно стыдно за свои баронские сапоги с квадратными носами, штучные довоенные брюки и лунный жилет, осыпанный серебряной звездой.
Оба смутились и замерли на виду у всей, довольно разношерстной, публики.
– Пройдемте туда, в угол, – предложил Воробьянинов, хотя у самой эстрады, где оркестр выпиливал дежурное попурри из «Баядерки», были свободные столики.
Наконец карточка была принесена. Ипполит Матвеевич с чувством облегчения углубился в нее.
– Однако, – пробормотал он, – телячьи котлеты два двадцать пять, филе – два двадцать пять, водка – пять рублей.
– За пять рублей большой графин с, – сообщил официант, нетерпеливо оглядываясь.
«Что со мной? – ужасался Ипполит Матвеевич. – Я становлюсь смешон».
– Вот, пожалуйста, – сказал он Лизе с запоздалой вежливостью, – не угодно ли выбрать? Что вы будете есть?
Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает чтото не то.
– Я совсем не хочу есть, – сказала она дрогнувшим голосом, – или вот что… Скажите, товарищ, нет ли у вас чего нибудь вегетарианского?
Официант стал топтаться, как конь.
– Вегетарианского не держим с. Разве омлет с ветчиной?
– Тогда вот что, – сказал Ипполит Матвеевич, решившись. – Дайте нам сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна?
– Буду.
– Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.
– В графинчике будет.
– Тогда большой графин.
Кончилось тем, что Ипполита Матвеевича свели вниз, бережно держа под руки. Лиза не могла убежать, потому что номерок от гардероба был у великосветского льва.
В первом же переулке Ипполит Матвеевич навалился на Лизу плечом и стал хватать ее руками. Лиза молча отдиралась.
– Слушайте! – говорила она. – Слушайте! Слушайте!
– Поедем в номера! – убеждал Воробьянинов.
Лиза с силой высвободилась и, не примериваясь, ударила покорителя женщин кулачком в нос. Сейчас же свалилось пенсне с золотой дужкой и, попав под квадратный носок баронских сапог, с хрустом раскрошилось.
Ночной зефир
Струил эфир.
Лиза, захлебываясь слезами, побежала по Серебряному переулку к себе домой.
Современный вид Серебряного переулка от Арбата
Ослепленный Ипполит Матвеевич мелко затрусил в противоположную сторону, крича:
– Держи вора!
Потом он долго плакал и, еще плача, купил у старушки все ее баранки, вместе с корзиной. Он вышел на Смоленский рынок
, пустой и темный, и долго расхаживал там взад и вперед, разбрасывая баранки, как сеятель бросает семена. При этом он немузыкально кричал:
Ходите,
Вы всюду бродите,
Та ра ра ра.
Место на Садовом кольце, где ранее был Смоленский рынок
В Пассаж на Петровке, где помещался аукционный зал, концессионеры вбежали бодрые, как жеребцы.
В первой же комнате аукциона они увидел то, что так долго искали. Все десять стульев Ипполита Матвеевича стояли вдоль стенки на своих гнутых ножках. Даже обивка на них не потемнела, не выгорела, не попортилась. Стулья были свежие и чистые, как будто бы только что вышли из под надзора рачительной Клавдии Ивановны.
– Они? – спросил Остап.
– Боже, Боже, – твердил Ипполит Матвеевич, – они, они. Они самые. На этот раз сомнений никаких.
Петровский пассаж. Здесь проходил аукцион, где «концессионерам» не удалось выкупить стулья.
Аукционный торг открывался в пять часов. Доступ граждан для обозрения вещей начинался с четырех. Друзья явились в три и целый час рассматривали машиностроительную выставку, помещавшуюся тут же рядом.
– Похоже на то, – сказал Остап, – что завтра мы сможем уже при наличии доброй воли купить этот паровозик. Жалко, что цена не проставлена. Приятно все таки иметь собственный паровоз.
Ипполит Матвеевич маялся. Только стулья могли его утешить. От них он отошел лишь в ту минуту, когда на кафедру взобрался аукционист в клетчатых брюках «столетье» и бороде, ниспадавшей на толстовку русского коверкота.
Концессионеры заняли места в четвертом ряду справа.
В голове Бендера созрел план, единственно возможный при таких тяжелых условиях, в которых они очутились.
Он выбежал на Петровку и направился к ближайшему асфальтовому чану….
… Мало‑помалу разошлись и разъехались все новые собственники стульев. За ними мчались несовершеннолетние агенты Остапа.
Два стула увезла на извозчике, как сказал другой юный следопыт, «шикарная чмара». Мальчишка, как видно, большими способностями не отличался. Переулок, в который привезли стулья – Варсонофьевский
, – он знал, помнил даже, что номер квартиры семнадцатый, но номер дома никак не мог вспомнить.
– Очень шибко бежал, – сказал беспризорный, – из головы выскочило.
– Не получишь денег, – заявил наниматель.
– Дя адя!.. Да я тебе покажу.
– Хорошо. Оставайся. Пойдем вместе.
Вид Варсонофьевского переулка от Рождественки. Здесь жила «людоедка» Эллочка Щукина.
Сюда уехал еще один стул
Блеющий гражданин жил, оказывается, на Садовой-Спасской . Точный адрес его Остап записал в блокнот.
Восьмой стул поехал в Дом Народов
. Мальчишка, преследовавший этот стул, оказался пронырой.
Преодолев заграждения в виде комендатуры и многочисленных курьеров, он проник в Дом и убедился, что стул был куплен завхозом редакции «Станка».
Бывшее здание Дома народов на Солянке
Двух мальчишек еще не было. Они прибежали почти одновременно, запыхавшиеся и утомленные.
– Казарменный переулок
, у Чистых прудов.
– Номер?
– Девять. И квартира девять. Там татары рядом живут. Во дворе. Я ему и стул донес. Пешком шли.
Вид Казарменного переулка от Подсосенского.
Последний гонец принес печальные вести. Сперва все было хорошо, но потом все стало плохо. Покупатель вошел со стулом в товарный двор Октябрьского вокзала
, и пролезть за ним было никак невозможно – у ворот стояли стрелки ОВО НКПС.
– Наверно, уехал, – закончил беспризорный свой доклад.
На Театральной площади великий комбинатор попал под лошадь. Совершенно неожиданно на него налетело робкое животное белого цвета и толкнуло его костистой грудью. Бендер упал, обливаясь потом. Было очень жарко. Белая лошадь громко просила извинения. Остап живо поднялся. Его могучее тело не получило никакого повреждения. Тем больше было причин и возможностей для скандала.
Гостеприимного и любезного хозяина Москвы нельзя было узнать. Он вразвалку подошел к смущенному старичку извозчику и треснул его кулаком по ватной спине. Старичок терпеливо перенес наказание. Прибежал милиционер.
– Требую протокола! – с пафосом закричал Остап.
В его голосе послышались металлические нотки человека, оскорбленного в самых святых своих чувствах. И, стоя у стены Малого театра, на том самом месте, где впоследствии будет сооружен памятник великому русскому драматургу Островскому, Остап подписал протокол, стараясь не смотреть на своего врага извозчика, и дал небольшое интервью набежавшему Персицкому. Персицкий не брезговал черной работой. Он аккуратно записал в блокнот фамилию и имя потерпевшего и помчался далее.
– Где же драгоценности? – закричал предводитель.
– Где, где, – передразнил старик, – тут, солдатик, соображение надо иметь. Вот они!
– Где? Где?
– Да вот они! – закричал румяный старик, радуясь произведенному эффекту. – Вот они! Очки протри! Клуб на них построили, солдатик! Видишь? Вот он, клуб! Паровое отопление, шахматы с часами, буфет, театр, в галошах не пускают!..
Ипполит Матвеевич оледенел и, не двигаясь с места, водил глазами по карнизам.
Так вот оно где, сокровище мадам Петуховой. Вот оно, все тут, все сто пятьдесят тысяч рублей ноль ноль копеек, как любил говорить убитый Остап Сулейман Берта Мария Бендер.
Бриллианты превратились в сплошные фасадные стекла и железобетонные перекрытия, прохладные гимнастические залы были сделаны из жемчуга. Алмазная диадема превратилась в театральный зал с вертящейся сценой, рубиновые подвески разрослись в целые люстры, золотые змеиные браслетки с изумрудами обернулись прекрасной библиотекой, а фермуар перевоплотился в детские ясли, планерную мастерскую, шахматный клуб и биллиардную.
Сокровище осталось, оно было сохранено и даже увеличилось. Его можно было потрогать руками, но его нельзя было унести. Оно перешло на службу другим людям.
Дом культуры железнодорожников рядом с Казанским вокзалом
Чтобы снять современные фотографии с тех же мест, что и старые Сергею Бендеру порой приходилось приложить немало усилий и времени.
Приводим лишь краткий список благодарностей тем, с кем удалось пообщаться (об опасности терроризма, о бюрократии, о «вы знаете, какое сейчас время» и просто о жизни):
Итак, набираем полную грудь воздуха и….
Выражаем благодарность за предоставленную возможность сравнительной съёмки.
— Отзывчивым жильцам одной из квартир по Малому Афанасьевскому переулку
(фото Арбатской площади)
— Неравнодушным работникам строительной фирмы STRABAG в гостинице Москва
(фото Театральной площади)
— Добрым и радушным гостям столицы (гастарбайтерам) открывающим подъезд и
незадающих лишние вопросы (фото Новинского бульвара, некогда Смоленского рынка).
— Из года в год дорожающим работникам ЖКХ, незакрывающих выходы на чердак и
крышу (фото Смоленской площади)
— Внимательным и бдительным сотрудникам больницы Склифосовского, а именно: охранникам при входе на территорию и в корпусах больницы, пресс секретарю больницы, секретарю главного директора, работнику по работе с обращениями граждан в департаменте здравоохранения, пресс секретарю в департаменте здравоохранения, секретарю заместителя директора по общим вопросам, самому заместителю директора по общим вопросам, коменданту главного корпуса. Просим прощения, если кого-то не упомянули))))
(фото Садовой — Спасской от Сухаревской площади)
— Простым, нормальным парням фасадчикам, показавшим где залезть на строительные
леса (фото Смоленской площади)
Ей-богу, полезу сейчас и напишу: "Киса и Ося здесь были"
/12 стульев, глава XXXVIII/
Итак, пайщики-концессионеры (Остап Ибрагимович и Киса Воробьянинов), вслед за оставшимися в реквизите театра «Колумб» тремя стульями из гарнитура мадам Петуховой (работы самого мастера Гамбса!) к концу XXXV главы романа добираются до Пятигорска…
«…Дачный поезд, бренча, как телега, в пятьдесят минут дотащил путешественников до Пятигорска. Мимо Змейки и Бештау концессионеры прибыли к подножью Машука...» («12 стульев, глава XXXV)
Где перед концессионерами встала проблема нехватки (в очередной раз!) наличных средств. Трех рублей, добытых великим комбинатором на пути из Тихорецкой в Минеральные воды явно не хватало на «покупку» стульев у монтера театра Мечникова.
«Ну,- сказал Остап,- за все дело десятку!
Дуся! - удивился монтер.- Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном.
Сколько же вы хотите?
Положите полста. Ведь имущество-то казенное. Я человек измученный.
Хорошо. Берите двадцать! Согласны? Ну, по глазам вижу,что согласны.
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон…» (12 стульев, глава XXXVI)
Но и 20 рублей, запрошенных монтером, у концессионеров не было, к тому-же, монтер, «измученный нарзаном», отказался отдать стулья «вперед:
«- Деньги вперед,- заявил монтер,- утром - деньги, вечером - стулья или вечером - деньги, а на другой день утром - стулья.
А может быть, сегодня - стулья, а завтра - деньги? - пытал Остап.
Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает...» (12 стульев, глава XXXVI)
В общем снова (в который уже раз) необходимо было достать средства на покупку старой мебели с «бриллиантовым» секретом.
«- Время,- сказал он (Остап),- которое мы имеем,- это деньги, которых мы не имеем. Киса, мы должны делать карьеру. Сто пятьдесят тысяч рублей и ноль ноль копеек лежат перед нами. Нужно только двадцать рублей, чтобы сокровище стало нашим. Тут не надо брезговать никакими средствами.». (12 стульев, глава XXXVI)
Остапу озарение пришло быстро:
«- Снимите пиджак, предводитель, поживее,- сказал он неожиданно.
Остап принял из рук удивленного Ипполита Матвеевича пиджак, бросил его наземь и принялся топтать пыльными штиблетами.
Что вы делаете?- завопил Воробьянинов, Этот пиджак я ношу уже пятнадцать лет, и он все как новый!
Не волнуйтесь! Он скоро не будет как новый! Дайте шляпу! Теперь посыпьте брюки пылью и оросите их нарзаном. Живо!
Ипполит Матвеевич через несколько минут стал грязным до отвращения.
Теперь вы дозрели и приобрели полную возможность зарабатывать деньги честным трудом.
Что же я должен делать? - слезливо спросил Воробьянинов.
Французский язык знаете, надеюсь?
Очень плохо. В пределах гимназического курса.
Гм... Придется орудовать в этих пределах. Сможете ли вы сказать по-французски следующую фразу: "Господа, я не ел шесть дней"?
Мосье,- начал Ипполит Матвеевич, запинаясь,- мосье, гм, гм... же не, что ли, же не манж па... шесть, как оно: ен, де, труа, катр, сенк... сис... сис... жур. Значит, же не манж па сис жур.
Ну и произношение у вас, Киса! Впрочем, что от нищего требовать! Конечно, нищий в Европейской России говорит по-французски хуже, чем Мильеран. Ну, Кисуля, а в каких пределах вы знаете немецкий язык?
Зачем мне это все?- воскликнул Ипполит Матвеевич.
Затем,- сказал Остап веско, - что вы сейчас пойдете к "Цветнику", станете в тени и будете на французском, немецком и русском языках просить подаяние, упирая на то, что вы бывший член Государственной думы от кадетской фракции. Весь чистый сбор поступит монтеру Мечникову.» (12 стульев, глава XXXVI)
…Так до сих пор и стоит бедный Киса Воробьянинов у Пятигорского цветника (координаты в заголовке), понурив свой когда-то гордый взор. Как вы видите, дела у него обстоят неважно: в поставленной на саквояж шляпе пусто. Подавать или не подавать бывшему «предводителю дворянства» - это уж вы решайте сами, а вот лучше обойдите Кису со всех сторон, и найдите, что за слово написано у него на саквояже…
Ну а мы направимся вслед за Великим комбинатором - посмотреть, что же он там еще придумал. Остап уже тем временем…
«…сбегал в писчебумажную лавчонку, купил там на последний гривенник квитанционную книжку и около часу сидел на каменной тумбе, перенумеровывая квитанции и расписываясь на каждой из них. «…» Остап сразу же выяснил, что Провал для человека, лишенного предрассудков, может явиться доходной статьей: "Удивительное дело,- размышлял Остап,- как город не догадался до сих пор брать гривенники за вход в Провал. Это, кажется, единственное место, куда пятигорцы пускают туристов без денег. Я уничтожу это позорное пятно на репутации города, я исправлю досадное упущение".И Остап поступил так, как подсказывал ему разум, здоровый инстинкт и создавшаяся ситуация.
Он остановился у входа в Провал и, трепля в руках квитанционную книжку, время от времени вскрикивал:
Приобретайте билеты, граждане! Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно! Студентам - пять копеек! Не членам профсоюза - тридцать копеек! Остап бил наверняка. Пятигорцы в Провал не ходили, а с советского туриста содрать десять копеек за вход "куда-то" не представляло ни малейшего труда. Часам к пяти набралось уже рублей шесть. Помогли не члены союза, которых в Пятигорске было множество. Все доверчиво отдавали свои гривенники, и один румяный турист, завидя Остапа, сказал жене торжествующе:- Видишь, Танюша, что я тебе вчера говорил? А ты говорила, что за вход в Провал платить не нужно. Не может быть. Правда, товарищ?
Совершеннейшая правда,- подтвердил Остап,этого быть не может, чтобы не брать за вход. Членам профсоюза - десять копеек и не членам профсоюза - тридцать копеек.
Перед вечером к Провалу подъехала на двух линейках экскурсия харьковских милиционеров. Остап испугался и хотел было притвориться невинным туристом, но милиционеры так робко столпились вокруг великого комбинатора, что пути к отступлению не было, Поэтому Остап закричал довольно твердым голосом:- Членам профсоюза - десять копеек, но так как представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям, то с них по пять копеек.
Милиционеры заплатили, деликатно осведомившись, с какойцелью взимаются пятаки.
С целью капитального ремонта Провала,- дерзко ответил Остап,- чтоб не слишком провалился…» (12 стульев, глава XXXVI)
По координатам N 44 02,786 E 43 05,961 вы обнаружите Великого комбинатора, расположившегося прямо у входа в Провал. Сразу заметно, что дела у него идут куда лучше, чем у Кисы Воробьянинова: гордый взгляд, развивающийся шарф, к тому же одной рукой Комбинатор опирается на, неизвестно как (против книги) попавший к нему Гамбсовский стул (очевидно - это один из уже вскрытых и выпотрошенных стульев, который Остап каким-то образом смог зачем-то скрытно довезти до Пятигорска). А в руках у Остапа… а вот на этот вопрос вам и предстоит ответить: Что держит в руках Остап Бендер, в каком количестве, и какой стоимости?
Когда надписи на стенах из проделок вандалов становятся свидетельствами эпохи? Алексей Никулин рассказывает, как граф Орлов античную статую изрисовал, и приводит примеры граффити, ставших историческими документами .
«— Великие люди! Обратите внимание, предводитель. Видите, чуть повыше облака и несколько ниже орла. Надпись: "Коля и Мика, июль 1914 г.".
— Киса, — продолжал Остап, — давайте и мы увековечимся. Забьем Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: "Киса и Ося здесь были"».
«Задумался и Ипполит Матвеевич. Где вы, Коля и Мика? И что вы теперь, Коля и Мика, делаете? Разжирели, наверное, постарели? Небось, теперь и на четвертый этаж не подыметесь, не то что под облака — имена свои рисовать».
Если бы такая надпись действительно существовала, то могла рассказать о многом — о Владимире Маяковском, его стихотворении «Канцелярские привычки», в котором он высмеивает нравы современных, вернее, тогдашних курортников. А еще о том, что Киса и Ося — персонажи вполне реальные, так называл Маяковский своих друзей, Лилю Брик и ее мужа Осипа Брика. Правда, выводы Ипполита Матвеевича я бы не разделил — в августе 1914 года, через месяц после того, как мифические Коля и Мика оставили свои автографы, Россия втянулась во вполне реальную, мировую войну, потом революцию… В общем, я сильно сомневаюсь в их способности разжиреть и постареть к концу 30-х.
Если кто-то наивно думает, что желание таким примитивным образом себя увековечить появилось только в новейшее время и является прерогативой людей, у которых нет другой возможности оставить о себе «вечный след», разрисовывая краской скалы и пещеры, то он сильно ошибается. Этим грешили все и даже великие, которым мы теперь склонны прощать их маленькие шалости. Даже Грибоедов и Пушкин не удержались от соблазна: «И в умиленье вдохновенном, на камне, дружбой освященном, пишу я наши имена». Может, не были уверены в своем «бессмертии» или, скорее, поддались стадному чувству?
Причем если современники, безусловно, осуждают появление «художеств», то спустя какое-то время люди склонны не только простить, но превратить его в шедевр, начать оберегать от посягательств и даже использовать в качестве источника привлечения туристов и извлечения коммерческой выгоды, таким образом превращая не только граффити, но и само место в культовый объект, как, например, Берлинскую стену.
Для возведения на пьедестал, видимо, нужно любое из трех составляющих: известный автор, уникальное место или значимое событие.
Если я скажу, что частенько сталкиваюсь с настенной живописью, — это значит ничего не сказать. Бывая на съемках в самых разных местах и странах, я с ними сталкиваюсь постоянно, и иногда они становятся даже частью наших фильмов, поскольку имеют непосредственное отношение к тем событиям, о которых мы пытаемся рассказать. Они, как еще один штрих, дополняют информационную палитру, дают понять, о чем думал или мечтал один из участников тех событий. Причем с некоторых пор я стал целенаправленно заниматься идентификацией граффити.
Каракули капитана Хметевского
Когда мы снимали «Русский след» в Греции, на острове Антипарос нашей целью стала огромная пещера, известная еще со времен Александра Македонского. Правда, нас она интересовала лишь в той связи, что один из наших соотечественников, участников 1-й Архипелагской экспедиции капитан 1-го ранга Степан Петрович Хметевский побывал там в 1772 году, о чем оставил запись в своем дневнике, а также нацарапал свой автограф: «Глубины же онаго грота никто еще истинно не знает, хотя и многие из разных государств для любопытства приезжают. А кто во оном гроте был, тот высекал свое имя на камне, также и год; в том числе и мое имя было высечено».
Пещера действительно впечатлила своими размерами, но еще больше мы были поражены количеством автографов на ее стенах — их были тысячи… тысячи разных имен, дат, названий кораблей, наслаивающихся один на другой, нанесенных самыми разными способами, шрифтами, языками. Самая ранняя запись, которая была нами обнаружена, относилась к середине XVIII века, самая поздняя — к середине века XX, уже после войны. Видимо, в это время было принято решение сделать из пещеры туристический объект. С этого момента за «чистотой» пещеры стали следить, а автографы оберегать и даже, как мне показалось, подкрашивать.
К слову сказать, каракули капитана Хметевского мы не нашли, зато нашли несколько десятков русских фамилий, сделанных чаще всего обычным карандашом, в период между 1801 и 1846 годами. Никаких названий кораблей — только фамилия и год. Уже когда мы вернулись домой, я высказал предположение, что все эти люди — «военно-морские туристы», попавшие в эти края не случайно, а по государевой надобности. Надо сказать, что именно моряки 1-й Архипелагской экспедиции впервые проторили дорогу в этот регион в 1770 году, и с этого момента русские корабли были частыми гостями и на островах, да и вообще в Средиземноморье. Гипотеза оказалась верной — в «Общем морском списке» я нашел фамилии офицеров, названия их кораблей и даже миссии, в которых они участвовали. За каждым именем оказалась история, порой чрезвычайно драматичная. Например, один из них оказался впоследствии судим за спуск флага и сдачу своего корабля противнику и был отправлен на каторгу.
Другой, капитан-лейтенант Александр Васильевич Ершов, был не просто военным моряком — он впоследствии стал одним из героев обороны Севастополя, командиром 2-го бастиона. За проявленное мужество был награжден орденом Св. Георгия 4 ст. № 9598 (11 мая 1855 года). История даже сохранила его облик. Его портрет — один из 297 портретов лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в Крымской войне 1853-1856 годов.
Лейтенант Григорий Иванович Железнов, побывавший на Антипаросе в 1846 году на корвете «Андромаха», стал впоследствии адъютантом контр-адмирала Корнилова. Оба стали непосредственными участниками мистической истории, о которой можно подробно почитать .
Графская роспись по статуе
Соблазна оставить о себе отметку не избежал и граф Алексей Григорьевич Орлов, руководитель Архипелагской губернии на Кикладских островах в 1770-1774 годах. На основании статуи Апполона на острове Делос по его распоряжению было высечено его имя, причем, судя по количеству аналогичных автографов, сам остров, по сути являющийся уникальным античным музеем под открытым небом, был достопримечательностью задолго до прибытия русских на архипелаг.
Именно отсюда русские моряки отгружали в Россию античные статуи, постаменты и прочие античности, которые им приглянулись, чтобы впоследствии украсить собой Эрмитаж (коллекция адмирала Спиридова). Справедливости надо сказать, что этим занимались все — коллекционирование античных ценностей было довольно популярно в среде богатых европейцев.
Вторая причина, которая может косвенно оправдать наших соотечественников, — это полное отсутствие пиетета со стороны прежних «владельцев» островов: турки использовали памятники, особенно мраморные, весьма утилитарно — пережигали на известь. Наконец, местным жителям, островным грекам, пребывавшим «в жалком и угнетенном состоянии», и вовсе было наплевать на свое мраморное античное наследие — они использовали его при строительстве жилья.
Остров и сейчас является музеем под открытым небом, причем с особым режимом — приближаться к нему ближе чем на 500 м запрещено, вставать на якорь можно только в определенном месте и только в светлое время суток. Запрещено даже купаться, не говоря уже о нырянии с маской. И постамента мы сейчас не увидим — благодаря многочисленным автографам греки посчитали его особо почитаемой реликвией и спрятали куда подальше. Даже не говорят, куда именно.
«Русские буквы» в путеводителе
Самый грандиозный русский след по размеру мне удалось увидеть на скалах в Наваринской бухте — высота букв достигает нескольких метров, и расположены они на высоте 30 м! Здесь в 1827 году произошло знаменитое Наваринское сражение и была одержана блестящая победа русского флота (совместно с английской и французской эскадрами) над объединенной турецко-египетской эскадрой. Ее значение в деле обретения Грецией независимости было весьма значительным и даже решающим, а популярность в русском обществе XIX века просто невероятной. Именно после 1827 года название «наваринский» становится даже частью моды того времени — тогда возникло несколько «наваринских» цветов ткани: «наваринский синий», «наваринский пепел» и «наваринский дым».
Русские выбрали для увековечивания памяти своих моряков остров Сфактерия, французы — островок Пилос, а англичане — совсем крохотный островок Черепашка, в центре бухты Наварин, с названием, говорящим само за себя. Со временем памятники ветшали и нуждались в ремонте. В декабре 1889 года в Пилос заходила наша канонерская лодка «Черноморец» с целью осмотра состояния памятника и в апреле 1890 года — для его ремонта. Именно в эти годы и появились на скалах острова Сфактерия две надписи «ЧЕРНОМОРЕЦЪ», сделанные моряками канонерки, которые теперь являются местной достопримечательностью и включены в большинство местных путеводителей как «русские буквы».
Утренние грезы старшего фельдфебеля
Кстати, осматривая старую генуэзскую крепость на высокой скале, в одном из казематов я обнаружил странную на первый взгляд надпись — она недвусмысленно сообщала знающему человеку, что в 1943-1944 годах здесь базировалась немецкая береговая часть Кригсмарине, что-то типа нашей морской пехоты.
Самые богатые места в плане настенной живописи самого разного толка — это обитаемые и необитаемые острова Эгейского моря, которые во время войны были немецкими и итальянскими военно-морскими базами. Поскольку сооружений здесь за долгие предвоенные годы было построено немало, и подземных в том числе, — надписи на стенах расскажут о драматических событиях битвы за Лерос осенью 1943 года лучше, чем любой путеводитель. Причем большая часть рисунков находится за пределами досягаемости обычного туриста, поэтому более поздние «наслоения» практически отсутствуют.
Кстати, эти события стали толчком при создании Guns of Navarone («Пушки острова Наварон») — голливудского фильма, вышедшего на экраны в 1961 году, снятого по книге Алистера Маклина с участием голливудских звезд Грегори Пека, Энтони Куинна и Дэвида Найвена.
Самая роскошная галерея Лероса находится в казематах морской батареи PL388. Она была построена в 1938 году на горе Диапори и оборудована четырьмя 102-миллиметровыми пушками. После взятия острова немцами в ноябре 1943 года батарея была укомплектована моряками с десантной группы МАА 624 и переименована в Sylt.
Удалось выяснить, что автором всех граффити на батарее являлся немецкий моряк Герберт Фройнд. Прототипом его двух картин послужили работы фламандского художника эпохи позднего Возрождения Питера Брейгеля Старшего «Крестьянская свадьба» 1568 года и «Крестьянский танец» 1567 года.
Вот в этой карикатуре, видимо, воплощены утренние грезы старшего фельдфебеля, о чем свидетельствует надпись сверху на немецком: «Доброе утро, господин оберфельдфебель». Установить авторство удалось по календарю в верхнем правом углу — там, помимо числа 13, присутствует и название подразделения.
Дама с собачкой существует на стенах казематов в пяти или шести различных версиях, причем на каждой из них собачка норовит укусить барышню за разные места.
Рисунки итальянских моряков
На острове Лерос, как, впрочем, и на других островах в Эгейском море, в разное время служили и немцы, и итальянцы.
Например, по рисункам итальянских моряков на необитаемом острове Алимия можно установить, какие именно типы судов стояли в базе. Хотя рисунки были, вероятно, сделаны не художником, а моряком, но типы кораблей вполне можно идентифицировать: на одном рисунке — подводная лодка класса Acciaio, на другом — торпедный катер MAS 500, четыре таких катера использовались немцами на Ладоге.
Актовый зал школы украшен в стиле к/ф «12 стульев» и «Золотой телёнок»: на стенах зала размещены вывески Аптека, Парикмахерская, Контора Рога и копыта, на сцене – плакат с названием праздника «Киса и Ося были тут», а так же изображения стульев.
Действующие лица:
Ведущие – 2 девочки и 2 мальчика.
Остап Бендер
Ипполит Матвеевич Воробьянинов, или просто Киса
Эллочка Щукина
Фима Собак
Санитары – 2 ученика
Звучат фанфары. Выходят ведущие.
ВЕДУЩИЙ 1:
Внимание! Внимание! Слушайте все!
ВЕДУЩАЯ 2:
Впервые! Сейчас! Здесь и у нас!
ВЕДУЩАЯ 3:
Самое необыкновенное!
ВЕДУЩИЙ 1:
Звёздное представление!
ВЕДУЩАЯ 2:
И не зря бытует мнение: звёздами не рождаются.
ВЕДУЩАЯ 3:
Звёздами становятся!
ВЕДУЩИЙ 1:
Этими звёздочками на школьном небосклоне стали наши нынешние выпускники.
ВЕДУЩАЯ 2:
А самыми яркими звёздами-путеводителями были и есть вы, дорогие учителя!
ВЕДУЩАЯ 3: (На фоне лирической музыки) Настало долгожданное время пригласить всех одиннадцатиклассников на последний школьный урок, на Последний школьный звонок.
ВЕДУЩИЙ 1: Замерли фотовспышки, а видеокамеры медленно шуршат, боясь пропустить наиболее важный момент. Итак, встречайте! 11 «А» класс со своим классным руководителем (ФИО) ! (Звучит торжественная, праздничная музыка, 11 «А» входит в зал).
ВЕДУЩАЯ 2: 11 «Б» класс со своим классным руководителем (ФИО) ! (Звучит музыка, 11 «Б» торжественно входит в зал).
Звучит тревожная музыка. Выбегает четвёртый ведущий. Говорит как бы по секрету остальным.
ВЕДУЩИЙ 4: Ребята, ребята, у нас непредвиденное обстоятельство! ЧП!
ВЕДУЩИЕ: (Вместе) Что случилось? Что происходит?
ВЕДУЩИЙ 4: Мы не можем начать праздник.
ВЕДУЩИЙ 1: Как не можем? (Имя, отчество директора) на месте, её заместители и учителя – тоже.
ВЕДУЩАЯ 2: Дети в зале, микрофоны работают, гости пришли.
ВЕДУЩИЕ: (Вместе) Что случилось?
ВЕДУЩИЙ 4: Звонок. Звонка нет!
ВЕДУЩАЯ 3: Как нет? Этого праздника не бывает без звонка!
ВЕДУЩИЙ 4: Может, праздник отменить?
ВЕДУЩИЙ 1: Нет, поздно, все уже собрались.
ВЕДУЩИЕ: (Вместе) Да что же случилось? Как такое могло произойти?!?
ВЕДУЩИЙ 4: Ребята кое-что видели. И даже сняли скрытой камерой.
Затемнение в зале. На экране демонстрируется видеоролик о том, как колокольчик был спрятан. Сценарии всех роликов находятся в Приложении 1 .
Вспыхивает свет. Звучит музыка к титрам кинофильма «12 стульев» композитора Г. Гладкова. В глубине зала появляются Остап Бендер и Киса, проходят через зрительские ряды и поднимаются на сцену.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: На нем был пиджак, шея была несколько раз обмотана старым шарфом, на ногах - туфли неопределенного цвета. Носков под штиблетами не было, что, впрочем, было модно. Звали молодого человека…
БЕНДЕР: (уже на сцене): Я Остап Сулейман Берта Мария Бендер-Бей! Мой папа был турецкоподданным.
ВЕДУЩИЙ 1: А это кто с Вами?
БЕНДЕР : Это – гигант мысли, отец русской демократии, фельдмаршал, бывший член Государственной Думы от бывшей кадетской фракции, прошу любить и жаловать – Ипполит Матвеевич Воробьянинов!
КИСА : Для вас – можно просто Киса (целует девочкам-ведущим ручки).
ВЕДУЩАЯ 2 : (тараторит) Вы представляете, у нас пропал звонок, а он нам срочно нужен, потому, что праздник «Последнего звонка» не бывает без последнего звонка.
БЕНДЕР : А что такое «звонок»?
ВЕДУЩАЯ 3 : Это колокольчик.
БЕНДЕР : А он что, золотой?
ВЕДУЩИЙ 4 : Да нет, самый обыкновенный. С красным бантиком.
БЕНДЕР : (В зал) В этом что-то есть! Он наверняка золотой. (Обращаясь к Кисе) А может, речь идёт бриллиантах мадам Петуховой?
КИСА : Да…уж…
БЕНДЕР : (Всем) Лёд тронулся, господа выпускники! Командовать парадом буду я!
Остап поёт на мотив «Белеет мой парус», (музыка Г. Гладкова из к/ф «12 стульев»):
Ах, успокойтесь, и не рыдайте!
Ваш колокольчик отыщу я, так и знайте!
Ведь я же супер-стар,
Имею редкий дар,
И это вовсе, друзья, не пиар.
Я – комбинатор, конечно, лучший,
И вам представился сегодня этот случай
Увидеть высший класс,
Какой я мастер, ас,
И всё для вас, всё для вас, всё для вас!
На блюдечке с синей каёмкой
Ваш колокол будет лежать.
Для Бендера это – не головоломка,
И праздник вернётся опять.
БЕНДЕР : Ну что, Киса, попробуем связаться с малолетней агентурой.
Звучит музыка Г. Гладкова «Танец беспризорников» из фильма «12 стульев». Бендер свистит. Выбегают первоклассники. У них в руках разноцветные листы бумаги с крупно написанными названиями кабинетов. Танцуют, затем передают Бендеру листы, которые он демонстрирует залу. Последним оказывается лист с надписью «Начальная школа».
БЕНДЕР : Киса! Вперёд, в начальную школу! (Уходят за кулисы).
Первоклассники остаются на сцене, поздравляют одиннадцатиклассников. В ответ ученики 11 классов дают напутствие первоклассникам. Первоклассники уходят.
Две ученицы 11 класса исполняют песню Н. Королёвой «Неужели это я», музыка и стихи И. Николаева. Текст песни немного изменён.
Ученица 1:
Неужели это я, эта девочка
С огромным бантом?
Неужели это я, с мамой папой
И пушистым котом?
Неужели это было со мной,
Я любила всех открытой душой,
Мне весь мир казался
Сказкой цветной,
Неужели это было со мной?
Неужели это было со мной,
Я любила всех открытой душой,
Мне весь мир казался
Сказкой цветной,
Неужели это было со мной?
Ученица 2:
Неужели это я,
В первый класс иду
С букетом цветов?
Неужели это я, не познавшая,
Что значит любовь?
Не познавшая, что значит печаль,
Улетело всё в далёкую даль.
Неужели это всё-таки я,
И беспечная улыбка моя.
Неужели это было со мной,
Я любила всех открытой душой,
Неужели это всё-таки я,
И беспечная улыбка моя.
Ученица 1:
Неужели это я, неужели?
Словно ласточки, года пролетели,
Вместо ласточек примчались метели,
Неужели это я, неужели?
Ученица 2:
Неужели это я?
Неужели это я?
Ученица 1 и 2 вместе:
Неужели это было со мной,
Я любила всех открытой душой,
Мне весь мир казался
Сказкой цветной,
Неужели это было со мной?
Неужели это было со мной?
Неужели это я...
В это время на экране демонстрируется видеоролик о том, как одннадцатиклассники учились в начальной школе. Для монтажа можно использовать фото- и видеоматериалы школьного архива и личных архивов учителей и учащихся.
ВЕДУЩИЙ 1 : Мы хотим сказать слова благодарности (ФИО первых учителей).
ВЕДУЩАЯ 2 : Первые дни в школе и первый учитель, как первая любовь, не забывается никогда! Не забывайте и Вы нас! Будьте здоровы и счастливы!
Видеоролик о том, как Киса и Ося ищут стул в кабинетах начальной школы.
Бендер и Киса возвращаются с первоклассником.
БЕНДЕР : Так, в начальной школе ничего нет.
ПЕРВОКЛАССНИК : (с дневником в руке, дёргая Бендера за рукав) Дяденька, ну, дяденька, мы хорошо поработали, поставьте нам оценочку!
БЕНДЕР : А может, тебе ещё ключ от учительской, где журналы лежат?
Ученик начальной школы пожимает плечами. Бендер разворачивает ученика и легонько подталкивает его к выходу. Ученик, пожимая плечами, уходит.
БЕНДЕР : Киса! А это конгениально! В учительскую! (Киса и Бендер ходят).
Видеоролик о том, как Бендер и Киса ищут колокольчик в стульях учительской и канцелярии.
Учащиеся 11 класса говорят тёплые слова директору школы. Поют песню для неё. Директор говорит ответное слово о допуске к экзаменам, а так же желает ученикам удачи.
ВЕДУЩАЯ 3 : Спасибо, (имя, отчество директора) ! Это Ваша неустанная забота позволила нам успешно окончить школу, и поможет не менее уверенно сдать экзамены!
ВЕДУЩИЙ 4 : Они приходят в школу самыми первыми и последними уходят из неё, они тщательно следят, чтобы в школе было всё по расписанию, чтобы мы успешно и интересно учились, трудились и развивались.
ВЕДУЩИЙ 1 : Мы благодарим заместителей директора (ФИО заместителей директора).
ВЕДУЩАЯ 2 : Слово предоставляется (ФИО выступающих заместителей директора).
Учащиеся 11 классов поют песню для завучей.
Появляются Бендер и Киса. Держит в руках листочки с названиями кабинетов, которые принесла «малолетняя агентура».
БЕНДЕР : Начальная школа – три стула. (Рвёт лист, выбрасывает.)
КИСА : Да…уж…
БЕНДЕР : Канцелярия – 3 стула. (Сминает листочки и выбрасывает).
КИСА : Да…уж…
БЕНДЕР : Учительская – 4 стула. (Сминает и выбрасывает за спину).
КИСА : Да…уж…
БЕНДЕР : Не огорчайтесь, Киса! Каждый вскрытый нами стул увеличивает наши шансы! Заседание продолжается! (Достаёт листок с надписью «Русский язык»).
ГОЛОС ЗА КАДРОМ : (Звучит лирическая музыка.) Эта надпись навеяла Бендеру воспоминания об одной романтической встрече. Словарь Вильяма Шекспира (На экране - изображение Шекспира в рамочке), по подсчету исследователей, составлял 12000 слов. Словарь негра из людоедского племени мумбо-юмбо - 300 слов... (Фото негра в рамочке) Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью. (Фото Эллочки в рамочке). Её подруга Фима Собак слыла культурной девушкой, её словарь составлял 180 слов. (Фима Собак в рамочке).
Танго Эллочки Щукиной, Фимы Собак, Бендера и Кисы (музыка А. Зацепина из к/ф «12 стульев» Л. Гайдая).
Бендер и Эллочка на переднем плане, Киса и Фима – в глубине сцены. В танце произносятся слова:
ЭЛЛОЧКА : Хо-хо!
ФИМА : Красота!
ЭЛЛОЧКА : Хо-хо!
ФИМА : Жуть!
БЕНДЕР : Прекрасный мех.
ЭЛЛОЧКА : Мексиканский тушкан!
БЕНДЕР : Это не тушкан, это шанхайский барс! Я узнаю его по оттенку.
ЭЛЛОЧКА : Парниша что надо!
ФИМА : Хо-хо!
ЭЛЛОЧКА : Шалишь, парниша.
ЭЛЛОЧКА И ФИМА ВМЕСТЕ : Хамите!
Танцующие замерли.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ : Если бы у этих девиц была такие великолепные учительницы, как (ФИО учителей русского языка и литературы), их словарный запас был бы сравним по богатству со словарём Даля. (На экране – словарь Даля в рамочке).
ВЕДУЩАЯ 3 : Дорогие наши (ФИО учителей русского языка и литературы) ! Вы научили нас понимать и любить литературу, правильно излагать свои мысли на бумаге и вслух. Спасибо Вам за Ваш труд!
Киса и Бендер уходят за кулисы.
Ученики 11 классов поют песню для учителей русского языка и литературы.
Ответное слово учителей русского языка и литературы.
Киса и Бендер возвращаются на сцену.
БЕНДЕР : Киса, я давно хотел спросить, какая сумма Вам нужна для счастья?
КИСА : Двадцать.
БЕНДЕР : О-о-о… Это что, на троечку? Тогда мне с Вами не по пути. Мне нужно сто баллов. Сразу.
КИСА : (С сарказмом) А может, возьмёте частями?
БЕНДЕР : Я бы взял частями… Но мне нужно сразу! Особенно – по математике!
ВЕДУЩИЙ 4 : Благодарим учителей математики (ФИО). Вы не просто научили нас считать, но и помогли полюбить эту прекрасную древнюю науку математику.
Ученики поют песню о математике.
Ответное слово учителей математики.
Бендер и Киса возвращаются на сцену.
КИСА : (Держит листочки с надписями «Русский язык», «Математика») Русский язык, Математика… (Бросает листки). Шансы всё увеличиваются, а денег ни копейки…
БЕНДЕР : Вы пошлый человек. Любите деньги больше, чем надо.
КИСА : А вы не любите денег?
БЕНДЕР : Нет.
КИСА : Зачем же вы взялись за это безнадёжное дело?
БЕНДЕР : Я хочу уехать. Уехать очень далеко. В Рио-де-Жанейро. (На экране – фото Рио-де-Жанейро. Звучит музыка Bellini - Samba di Janeiro).
КИСА : У вас там родственники?
БЕНДЕР : Нет. Я с детства хочу в Рио-де-Жанейро. Вы, конечно, знаете о существовании такого города?
КИСА : Да…уж…
БЕНДЕР : (Цокает языком) Киса! Вот это – учебник географии. Знаете, что там написано? (Мечтательно, не глядя в книгу). «Рио-де-Жанейро, крупнейший город в Бразилии, неофициальное название «Изумительный город», расположен на берегу обширнейшей бухты Атлантического океана, 6 миллионов 150 тысяч жителей, большинство из них – мулаты…» Представляете, Киса – 6 миллионов и все поголовно в белых штанах! Географию надо было в школе учить!
Бендер и Киса уходят за кулисы.
ВЕДУЩИЙ 1 : Уважаемая (имя отчество учителя географии) , знания, которые Вы дали, помогут нам выбрать правильный жизненный маршрут, не спутать направление и не свернуть с проложенного школой азимута. Спасибо Вам!
Песня для учителя географии.
Ответное слово учителя географии.
Киса и Бендер снова на сцене.
БЕНДЕР : (В руках - листок с надписью «География». Сминает, бросает.) Слушайте, Киса, а может нам плюнуть на всё это?
КИСА : (Удивлённо.) Как плюнуть?
БЕНДЕР : Как же нам плюнуть-то? Слюной. Как плевали до эпохи исторического материализма. Ну-ну! Выше голову, Киса! Ничего не потеряно. (Достаёт листок с надписью «История, кабинет 312». Демонстрирует зрителям.) Я измучен желанием поскорее побывать в кабинете истории. Как говорил Гай Юлий Цезарь – «Жребий брошен!» (Остап и Киса спускаются со сцены, Бендер подходит к учительнице истории, сидящей в зрительном зале). Первый этаж, кабинет 312! Это она! Знойная женщина, мечта поэта!
КИСА : Может быть, она… может быть, она сейчас сидит именно на этом стуле! Но как же этот стул достать?
БЕНДЕР : Не волнуйтесь, фельдмаршал, операцию я беру на себя! Так, детишки! Пойте!
Учащиеся поют песню для учителя истории и обществознания. Бендер приглашает учителя на танец, тем самым увлекая её подальше от стула. Киса в это время выносит стул на сцену и запускает руки под его обшивку.
Песня для учителя истории и обществознания на мотив песни «Утомлённое солнце», муз. Е. Петерсберского, стихи авторские.
Каждый раз – удивленье,
Радость новых познаний,
Море ярких событий –
Всё Ваш урок!
Вот и кончилось время
Наших школьных мечтаний!
Мы прощаемся с Вами –
Звенит звонок.
Расстаёмся мы! Ну что ж, прощайте!
С Вами было хорошо всегда!
Просим – не забывайте,
Хоть немножко скучайте!
Иногда вспоминайте,
Хоть иногда!
ВЕДУЩАЯ 2 : Кто-то из великих сказал: «Кто забывает своё прошлое, тот перечёркивает своё будущее!» Мы хорошо учили историю, и у нас будет прекрасное будущее! Спасибо Вам за труд, (имя, отчество учителя истории и обществознания) !
Ответное слово учителя истории.
КИСА : Есть! Есть! (Вытаскивает красный бантик от колокольчика).
Бендер и Киса грустные и обессиленные поднимаются на сцену.
БЕНДЕР : (Рвёт листок с надписью «История» и выбрасывает). Где мы ещё не были?
КИСА : В химии…
БЕНДЕР : По данным разведки так просто к стулу не пробраться. Для этого нужно выучить 50 химических реакций.
КИСА : Да… уж… Может, реакций 5-10?
БЕНДЕР : Я думаю, торг здесь неуместен. Хотя можно предложить обмен. Сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии приняли новую традицию – разливать химикаты через ситечко.
КИСА : (Копируя интонацию Эллочки) Блеск! (Испуганно прикрывает рот рукой).
Бендер и Киса уходят.
ВЕДУЩАЯ 3 : (Имя, отчество учителя химии) ! Мы никогда не забудем Ваших интересных уроков! Спасибо Вам за Ваш труд!
Песня для учителя химии. Учитель химии говорит тёплые слова одиннадцатиклассникам.
Литература
1. 12 стульев. Золотой телёнок. / И. Ильф, Е. Петров. – М.: Эксмо, 2009.
2. Выпускные вечера и последние звонки: 9, 11 классы / Жиренко О. - М.: 5 за знания, 2008.
3. Сценарий последнего звонка "Листая старую тетрадь..." / Сафонова Ольга Викторовна, учитель русского языка и литературы http://festival.1september.ru/articles/514208/
4. Сценарий "Последнего звонка" для выпускников 11-го класса / Букина Ирина Александровна, заместитель директора по ВР http://festival.1september.ru/articles/515948/
5. Сценарий проведения праздника "Последний звонок" в 11-м классе / Юдин Иван Иванович, заместитель директора ОУ по УВР, учитель русского языка и литературы, учитель-дефектолог http://festival.1september.ru/articles/560105/
Фрески - петроглифы Таш-Аира. Стены Таш-Аирского навеса некогда покрывало огромное пиктографическое панно. Рисунки, сделанные красной охрой, занимали площадь около 15 м 2. Они тянулись вдоль стены десятиметровой полосой, ширина которой достигала 1-1,5м. За тысячелетия краска потускнела, осыпалась и сегодня рисунки, сохранившиеся несколькими отдельными фрагментами, едва различимы.
Рисунки на стене Таш-Аирского навеса были обнаружены в 1935 году археологом Д. А Крайновым. Место это было привлекательно для человека на протяжении нескольких тысячелетий. Навес Таш-Аир – многослойная стоянка. Люди начали селиться здесь в мезолите (10-8 тысяч лет назад), и вплоть до средневекового времени стоянка была обитаема.
Вероятно, тут имелись все условия для жизни: непересыхающий источник пресной воды; река, где можно было ловить рыбу (крымские реки в древности были полноводнее теперешних); выходы кремня – стратегического материала каменного века. Мелкие кремневые камушки и сегодня валяются под сводом навеса и охотно разбираются на сувениры туристами.
Время нанесения изображений в гроте Таш-Аир и смысл древних рисунков остаются пока неустановленными.
Автографы варваров 21 - го века
Таш-Аир (кр.-тат) – обрушившийся камень.
Скальный навес Таш-Аир находится в нескольких километрах от с. Предущельного Бахчисарайского района.
Петроглифы Таш-Аира, по мнению их первооткрывателя, были созданы во 2 тысячелетии до н.э., в эпоху бронзы, представителями так называемой Кеми-Обинской культуры. Изображения являлись не случайными знаками, - считал Крайнов. Это была своеобразная летопись в рисунках, рассказывавшая о набеге кочевых племен, нахлынувших в Крым с севера и о борьбе с ними местных жителей. В рисунках Таш-Аира, действительно различимы военные сюжеты – всадник на лошади, человек, лежащий на земле и т.д.
Другие, более поздние исследователи, не во всем согласны с первооткрывателем. Есть мнения, что рисунки комплекса не связаны между собой по смыслу и представлены отдельными сюжетными композициями. Некоторые ученые, вообще, отвергают датировку рисунков бронзовым веком и относят их к более позднему тавро-скифскому периоду, а то, даже, к средневековью.
Если же хотите лучше рассмотреть изображения, сфотографируйте их цифровой камерой, а потом в «фотошопе» или любом другом редакторе, сильно повысьте насыщенность и контраст снимка. Рисунок «проявится» гораздо лучше, чем от «водных процедур».
В таком состоянии сейчас находятся фрески... 
Или это зло неискоренимо?...
"Там, где скалы так сдавили течение Терека, что пролет моста равен всего десяти саженям, там концессионеры увидели столько надписей на скалистых стенках ущелья, что Остап, забыв о величественности Дарьяльского ущелья, закричал, стараясь перебороть грохот и стоны Терека: – Великие люди! Обратите внимание, предводитель. Видите, чуть повыше облака и несколько ниже орла. Надпись: «Коля и Мика, июль 1914 г.»
Незабываемое зрелище! Обратите внимание на художественность исполнения! Каждая буква величиною в метр и нарисована масляной краской! Где вы сейчас, Коля и Мика? Задумался и Ипполит Матвеевич. Где вы, Коля и Мика? И что вы теперь, Коля и Мика, делаете? Разжирели, наверное, постарели? Небось теперь и на четвертый этаж не подыметесь, не то что под облака – имена свои рисовать.
Где же вы, Коля, служите? Плохо служится, говорите? Золотое детство вспоминаете? Какое же оно у вас золотое? Это пачканье-то ущелий вы считаете золотым детством? Коля, вы ужасны! И жена ваша Мика противная женщина, хотя она виновата меньше вашего. Когда вы чертили свое имя, вися на скале, Мика стояла внизу на шоссе и глядела на вас влюбленными глазами. Тогда ей казалось, что вы второй Печорин. Теперь она знает, кто вы такой. Вы просто дурак!
Да, да, все вы такие – ползуны по красотам! Печорин, Печорин, а там, гляди, по глупости отчета сбалансировать не можете! – Киса, – продолжал Остап, – давайте и мы увековечимся. Забьем Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: «Киса и Ося здесь были».
Страна должна знать своих "героев"...
